кроватью у Него просила: «Пашечка, я ведь молодая! Поживи со мной, Пашечка, поживи со мной!» А Он ей отвечал: — Ульяшечка, если Я с тобой поживу — погибну Я и погибнет весь мир!

А Природа здесь вот что сделала: через некоторое время Ульяну Федоровну положили в больницу, и у нее все удалили женские органы, чтобы она Учителя не искушала. Вот как Природа сделала! Операция шла пять часов, и Учитель Ульяну Федоровну на руках вынес».

(Свидетельство Анны Петровны Тришиной).

50. Мы получили извещение, чтобы в Свердловске, хутор Кондрючий приписаться Иванову. Это — прописка паспортного режима. Мы 22 мая 1980 года поехали.

«Перед этим вызывают меня власти в район й говорят: «Продавайте дом, если вы Его любите и уезжайте с нашей области». А я отвечаю: «А почему ж я должна уезжать? Родители мои здесь выросли, им княгиня Юсупова (по мужу Сумарокова) дом построила, наградила их. Я проработала здесь рядом с вами, вы же меня и награждали. Никому я не должна, ни с кем не ссорилась — и надо отсюда бежать?! Зачем? Почему? Не буду я уезжать! И Старика Этого из дома я не выгоню.             Люди собаку не выгоняют, а Ему 82 года, за Ним

             некому ухаживать. А сын, вы сами знаете какой —

я о нем говорить не буду.

Убейте меня, повесьте меня, расстреляйте меня, удавите меня — но этого я не сделаю никогда! И бежать не от чего мне. Вот это вам и все! До свиданья!»

И ушла из исполкома, а председатель так на месте и остался. Не прописывали Учителя три года, был Он вне закона эти три года. В этот период Он и без паспорта был, в 1977 году это было. И домашний арест наложили, чтоб никто сюда не ехал и Он — никуда. Приезжает участковый, проверяет: почему Иванов живет не прописанный? А ведь все об этом же знаю! Чего проверять, когда ты это знаешь?

И вот, надо прописать. А на каком основании