отпустили; а вот сейчас признают Его. На своей машине сын Иванова, Яков, приезжал забирать отца. «Косыгин позвонил, выпустить приказал. Косыгин тоже лечился, стало быть. Он позвонил начальнику больницы полковнику Свешникову. Иванов раньше был, до меня, а теперь при мне был один раз. Он говорил: — всегда нужно движение, чтоб не застоялась кровь, внутренности — и сам бегал. 25—30° мороз на Него не действует, босиком идет. Когда я ушел на пенсию, мы с женой были в Липецкой области и сидели на Казанском вокзале в Москве, и мой голос услыхав, бежит Он и говорит: — Федор Михайлович, — обнимает меня с женой. Милиция тут ходит, народу сколько, а мы услыхали. Ну, мы обнялись, поговорили; мороз, а Он ничего.
Сейчс в больнице работают старые все: Зоя Андреевна — 4 отд., Егорова Лидия Дмитривна, Ворушенич Тамара Аркадьевна, Римма Владимировна — ст. медсестра в 5-м и 7-м отд., Алмаз Резаевич, Надя, Кудинов — дежурные по больнице, Коваленко, Романова.
(Свидетельство бывшего надзирателя больницы МВД тов. Полмиченко Федора Михайловича, июль 1988 года).
17. Я в этом учреждении заболел такою болезнею, которая создала температуру 39 градусов и выше. Алмаз без разговоров хотел применить уколы для рассасывания, чтобы убить врага. А врага надо будет знать, откуда он явился и для чего Мое тело заставил пугаться.
18. Мне не давали допуска в Природу. Я от этого дела кричал, просил врача, чтобы он допустил к Природе — она молодая для нас всех. Она просит и умоляет, чтобы мы это все делали с вами, а мы этого боимся. Я от уколов такой стал: Я плакал — слезы клал для того, чтобы Меня не кололи.
19. Мне укол ввели, а на Моих ногах по колени создалась краснота — по определению врачей это рожа. Я крепко об этом задумался. На Меня моя немогота больше распространилась и стала сильнее давить. Я испугался, что эти стены Мое здоровие поглотят.
20. Я от этого всего не растерялся, не таких людей под-