до ст. Красный Сулин, где он жил. Беседовали на все актуальные и географические темы. Он любил «киш-миш» и всегда ходил с кулечком и неоднократно предлагал мне. Почему-то он всегда шел к Главному вот в этих пригородных поездах, как их тогда называли «коломашки». А ведь он всегда был с билетом, который был в кармашке под резинкой трусов. Не узнать его было нельзя: ведь он с кульком «киш-миш» и с улыбкой на устах. Впоследствии у меня появилась догадка, почему он садился к Главному. Ведь в те времена даже в этих «коломашках» у Главного было отдельное купе. Вот Иванов и прибегал к Главному, чтобы избавиться от дотошной публики.

На ст. Новочеркасск была остановка на 10 минут. Я пригласил Иванова пойти со мной к дежурному по станции. Я там представил моего клиента. Дежурный очень обрадовался и пригласил всех, сотрудников своих повидать этого чудо-Человека.

Это был момент! Работники станции остались очень довольны, что им посчастливилось увидеть этого человека, вокруг которого ходило так много легенд. Представьте себе, его щупали как какую-то неизведанную зверушку, а он только возмущался и дергал меня за китель, говоря: «Главный, поехали». Милиция часто его забирала за то, что в то время ходить по городу в одних трусах не разрешалось, и даже врачи-психиатры обследовали его. Это я пишу его слова из разговора на тормозной площадке, где мы ехали, и когда я был одет и обут, а он в одних трусах и босиком, тольк бесконечно перетаптывался.

Он попросил тормознуть против его дома, который находился около завода. А от станции идти далеко и снегу полметра. И вот перегон Черевново — Красный Сулин, одиннадцатитысячный уклон; подъезжаем к условленному месту — машинист выполняет просьбу Иванова. Иванов прыгает в глубокий снег, подымает руки над головой, сжимая их в крепкий кулак, благодаря паровозную бригаду. А те в свою очередь, вывалившись в правое окно, удостоверились, что все обошлось благополучно и замахали ему в ответ». (Письмо в газе-