13. Спасибо надо сказать Природе: воздуху, воде, земле. Если бы Я был Природе не пригоден, она бы Меня задушила. А то она Меня за Мою любовь к ней любит и хранит, она Меня хранила 42 года. Что только ни делали со Мной: сажали в тюрьмы, клали в психбольницы — если бы не Природа, Я бы давно был прибран к рукам.
14. В больницу люди попадают с фронта труда, они принимаются персоналом. Я десять лет показываю ногу людям, что она больная есть. Сам бедным обиженным помогал, а Себе помочь не мог. Врачи говорили, что это закупорка. Они Меня мазали, и что еще Я только не предпринимал. Нога редко, но воспалялась. Я призывал бабку-знахарку, чтобы опухоль удалить, но нога так и осталась пухлая, — не такая как другая есть. Я им дал название: одна социалистическая, а другая капиталистическая. Кто ее только не массажировал, — даже дети, но никакие силы не помогли.
15. Надеялся на врачей, однако Я не признал эту медицинскую технику, гнал от себя вон подальше; не хотел этой помощи и говорил: — никакой помощи Мне не дали и не дадут. Это все есть чужое, не с душой сделанное и не с сердцем. Все это не Природа, а искусство: как была мазь непригодной, так и осталась для Моего тела непригодной.
16. Но Я ждал с душой и сердцем такого же самого болельщика, чтобы он или она Мне помогли в этом. И вот сама Природа взялась за это дело: она Мою помощницу подготовила с душою и сердцем.
17. Я встал с постели, а солнышко в упор пекло лучами. Так жить, как мы живем — все силы кладем — надо спасибо сказать партии. Она это сделала, она на этот путь направила. Больница не дала реальности, а чуть своими анализами для истории болезни не угробила. А Природа на это горе с бедой от врачей откликнулась, — она уговорила врачей эту Истину из больницы освободить.
18. Тот дом, куда Я был отпущен 6 февраля 1976 года, принадлежал тем больным людям, которые Его как Учителя знают или не знают, но стремятся к Нему попасть. Это их дело, Они должны вступить в этот дом и стать его полными хозеявами. К нам в этот дом будут ехать люди больные, а уезжать будут здоровыми, — на что и дом этот построен. Меня как своего Валентина привезла — доходившего к смерти — уложила в мягкие подушки, чуть не сказала
