чаров, Василий Носов, Сычевы, Луганчата, Колин Давыд, Макар Бунякин, Анила Петро — зять попа, немцы-пастувдки.
Мишин проулок, общее кладбище.
Харлам, Михаил, Парфен Палехин, Григорий Бочаров, Меркулов Родной, Карпо Слотный, Алексей Нестеренок, Егор Слесарев, Авраам, Павло, Никита, Федот, Агафон, Трофим, Федот, Авил, Иван, отец Яким, Вовка, другой Вовка, Кондрат, Степка Палехин, Понин, Иван Конпыра, Толя Щербак, Моисей Бочар, Ефрем Иванович.
Корней Иванович — мой родной отец, Я — Паршек, Федор Иванович, Канович Дмитрий Сергеевич.
5. Вы спросите у них, как у таковых людей, жили ли они на белом свете? Какие они были хозяева своего двора?
Где сейчас они все эти люди? Их позарыли в землю; они лежат в прахе, все они забыты, как один. Никто про них не вспоминает, что они такие вот в жизни были: друг от друга уходили и не приходили в цель.
А уход — это самое в жизни для человека нехорошее дело. За это Природа догоняет и садит на тело свою язвочку человеку так, чтобы он ушел с колеи.
6. Это село создалось на Украине русское, в тридцати пяти верстах от Луганска; ему приписали слова: Сербского уезда Екатеринославской губернии, волости Петропавловской.
За семь верст выехали сюда Миюсовцы, Абрамчата, Нестерята, Сергуткины, Забугины и Бирюки — из-под кочевнического сапога. На воде строилась мельница для того, чтобы камнем молоть на муку зерно заводчикам. И на это были мастера, отдельные совсем люди.
У Луганчат был свой став, Родин став, Калиничев став, Куликов став, Жилин став, отца Наума став и Пурыгина гребля. К этому ветряки: Старчоков, Абрамченков, Хрылов, Сапунов, Гришин и Гороскин; были ветушки у Колгонят. Словом, легкая от других нажива, чем человек завоевывал он прозвище за хорошее дело — его имя не забывалось по селу греметь.
7. Сапун один был крупный торговец, имел двух сыновей: Фаношку и Мишку.
А вот Абрамчата — любители земли, их было три брата: Петр и Алешка без земли ни шагу. А Лукьян не захотел, взял и отделился. У него была профессия коммерческая: ездить на подводе, предлагать чего надо. У него было — от