ехал и так как это следует говорил по-деловому. А меня считают больным и держут своим режимом — тяжело я переживаю, но время, свободу жду. Ведь дождуся — свое возьму, это же Природа. Это же мое терпение ехать из больницы домой с провожагыми. Они меня крепко боялись, я был для них неизвестен. Устроились в купе. Сам я ничего не мог делать — все делалось через санитара, слово даже не мог сказать; даже одного в туалете не оставляли.
61. У меня мою свободу отобрали психиатры, прикрепили ко мне двух молодцов, которые руки могут свернуть и держать как им угодно. Я их боялся — даже в окошко лишний раз не мог смотреть. Я сидел как мученик во втором вагоне в первом купе. Никто не знал мою тайну так, как я знал о ней.
62. Мы ехали домой с севера на юг. Февраль свое брал, кое-когда стоял в морозных условиях. Проходит месяц январь. Дорогой я ехал смело и видел в этом правду. Мне не давали своего носа показывать, я не мог рассмотреться по Природе: какая она возле этой дороги лежит и как она чувствует от такого поступка?
63. Я ехал для того, чтобы вот именно Природу изучать своим телом — так ее понять в духе всего воспитания. За каждый отдельный день приходится писать.
64. Я еду и думаю о тех добрых людях, кто меня обнаружил в Москве не таким, как это следовало. Я рисовал картину небывалого характера: это не революционное время пришло, а пришло на мне дело эволюционное.
65. Мы по-марксистски знаем хорошо, что одно в жизни никогда не бывает. Всегда одно поживет — другая рождается вновь представленная единица для жизни. Так и я родился для того, чтобы испытать на себе всевозможные штуки и то, что мешало человеку в жизни его.
66. Я когда приехал на станцию Сулин, было уже темно. Я попросил разрешения у санитар пройтись по снегу босой ногой, а оне говорят: «Не дай Бог — мы тебе не разрешаем!». Я стиснул зубы и стал ждать встречи со своею семьею, которую я любил и никогда не забывал — всем достоинством ей помогал.
67. Нам жена отворила двери на наш стук и встретила нас как никогда тепло, даже санитарам дала по чарке водки. Она расписалась на их препроводительной записке — и я сразу зашумел на снег, как никогда после продолжительно-