им надо диагноз: то, что человека безпокоит. Они Мое знают, но делать не хотят — они этакие ко Мне пришли.

54.  Сегодня мы будем у Ананьевой Нины, она нас ждет к себе; а потом заедем к Сергею Ивановичу Качалину, его пригласили и Анну Петровну на семинар. Мы из Москвы едем в Пушкино к Тамаре. Она для Меня стол поставила. Я людям квас поднес, а Сам кушать не стал, горло болит. Дождик промыл нам дорогу. Мы договариваемся ехать днмой. Мы пошли на Болотниковскую по проулку. Нам недолго пришлось там быть.

«Были мы в Москве, в Тушино, улица 26-и Бакинских комиссаров, где собрались люди и ученые туда приехали. Говорили, говорили — и ни до чего не договорились. Они же задают такие научные вопросы. Петро как раз был. И вот Учитель говорит ученым: — да не та сила, что работник у богатыря богатого все поломал, а та сила, которая находится в духе человеческом. А они же не понимают ничего. И также повторно встреча была у профессора Дружкина с учеными: всех Учитель принял, я всех перетоптала — все повысказывались, а потом говорят: «Теперь, Порфирий Корнеевич, слово за вами!» А Он говорит: — за нами-то, за нами, но сегодня умер маршал Василевский. Тело его сожгли, прах замуровали в Кремлевской стене. Так что ж вы думаете — на этом конец? Нет, придет время, когда каждый встанет и отчитается за все свое сделанное.

Но никто ж ничего не понял из них».

(Свидетельство В. Л. Сухаревской).

55.  А Нина нас встретила так, как никогда со своим столом, со своими закусками: был самодельный квас, он нас своим вкусом удовлетворял. Мое дело надо людей принимать. Я всех их принимаю одинаково, их всех люблю. Академик Блохин хочет выступить, два биолога пришли с наукой, стали свое говорить, хвалиться. Это время такое меж нами болезненное проходит, мысль никакая не появляется и даже не хочется писать. У Меня эта болезнь давно проходила, но сделать не приходилось. А сейчас это условие пришло, Тамара помогла своим приглашением. Я не отказался, Мои мысли искали такой выход: его надо поломать. 24 мая прие-