го перерыва я ходил сколько только мог. Я освободился от этого гнета.

68.  Захожу обратно в комнату, сидят санитары и говорят о своих врачах: «Какие же они остолопы, не знают способности человека в этом деле, — делают ему режим. Это же умница, а мы не поняли — скорей в больницу». Я им говорю: — ничего, это мой урок будет такой в своей жизни. Придет время — писать буду про все это, и как вы меня домой привезли на цепи, как борзую собаку. Я же этого не заслуживал ни перед кем.

69.  Мы так поговорили да коснулись закона и разъехались. А я взялся опять продолжать свое то, что перед мной было: перед мной лежит путь, заставляет меня все опознать и вывести итог на сегодня.

70.  Я шестьдесят семь суток лежал в Матросской тишине. И так Москва встречу со Сталиным не дала.

71.  Меня как такового врачи брали для испытания специалистами, психиатрами, в больницу. Они считали и считают: я для них психбольной, ненормален, паранойное развитие личности — шизофрения. Я с ними как с таковыми встречаюсь вежливо. Очень боялся и боюсь сейчас ихнего режима. Он не так страшен, как там страшные люди. У них свое самодержавие, от самой простой нянечки и до самого главврача. Все они не за больного. Им его по системе привезли.