обыском, но кроме моей Уляши, которая ночью родила сына никого не было. Она лежала в постеле и не поднималась. Молодой офицер подошел к кровати и сказал ей, чтобы она убиралась с этой хаты, ибо сейчас хату спалят. Жена моя с трудом поднялась и перешла в дом моей родной тети Дуни.
20. А в это время нашли всех, кто охранял самолет, особенно искали моего отца, как отца партизанского сына. Чего только мой отец не перенес из-за меня! А тут грозит тюрьма, а может быть и расстрел. Но все остальные старики стали защищать моего отца и сознательно все пошли в тюрьму. Сотня ушла и с собой забрала всех шахтеров; тех, кто уходил в лес, тоже забрали как партизан. Но я не попал, я ушел из села в лес, и меня не видели. А в лесу было наше убежище.
21. Всех наших отцов повезли в Ровеньки для допроса, а потом их отправили в Каменские погреба, где свирепствовал тиф; никакого спасения, только одни вши, которые передавали с одного на другого эту заразу.
22. Пробраться туда никому не удавалось,, власть проверяла всех идущих, никому зря пропусков не давали. Нам, украинцам, запретили проезд на Донскую землю. И я стал обдумывать план и поставил перед собой задачу: пробраться по режимным условиям.
23. Я не смотрел ни на какие тогда условия и события; а на русской земле тогда везде и всюду лилась кровь, и разделился народ тогда на две части: одни пошли на сторону белых — это народ старого режима со своими собственничеством; а другие — на сторону красных, здесь люди дрались за свое приобретенное.
24. Хотя большевики и заключили мир с немцем, но он продолжал лезть на Украину, и большевики отступали. Мы остались без всякой защиты. Как немцам, так и англичанам, хотелось господствовать над народом, особенно свирепствовали англичане, — им хотелось овладеть Кубанью и Доном. Фронт бился под Царицыном, и также на Украине, была суматоха.
25. Мы отправились в Каменск выручать своих. Со мной пошлин Василий Платонович, Василий Никитович и Михаил Егорович Слесарев; я вел за собою их, чтобы вернуть наших с этих Каменских погребов — они там умирали. Мы шли пешком до Колпаковой.
26. Раньше я видел, как верующие казаки Морозовского прихода с прославленным ростовским епископом моли-