нам не понравились, и мы все отказались. В это время шла уборка хлеба, время было летнее, — и мы не пошли искать работу.
28. В это же самое время шла всеобщая мобилизация: началась война, Германия пошла на Россию. А в деревне шла война между бедняками и богачами: хитрая политика министра земледелия Столыпина искала выход из положения. Чувствовали помещики, что крах им неизбежен и старались заинтересовать людишек: стали давать наделы земли богатым крестьянам. Из-за этой столыпинской земли пошел раздор между богатым и бедным, — всю хорошую землю отдали богатым, а неудобки — где нельзя было сеять, ни пахать, отдали таким беднякам, как наша семья.
29. Я в то время был в полном смысле кавалер, по моему развитому здоровью я был человек красивого строя, все я видел и знал; большая обида была на все проделки их высокоблагородия, который нанял землемерскую сельскую экспедицию для раздела земли. Старшина волостного управления Свирид Олимпович Мамонов крепко задружил с их высокоблагородием, и часто вечером, при лунном свете, вся интеллигенция нашего села и волостной старшина раскатывались на велосипедах по улице. Я имел ненависть на этих неженок и задумал им отмстить: договорился со своим другом Иваном подстроить им какую-либо штуку. Только чтопроехали по улице их светлость мимо нас, — мы сейчас же перетянули улицу веревкой. Смотрим, как мчатся обратно, что есть силы один за одним, — и через эту веревку один за другим попадали; носы понабили, подняли крик и писк. А нам очень интересно смотреть на эту аварию. Знали мы, что если нас поймают, то нам придется отвечать по столыпинскому закону, как за политический поступок. И мы решили скрыться, чтоб нас никто не видел; и побежали через Кобзева Кирюхи огород. Но ему не спалось из-за своего обширного хозяйства, — заметил, что кто-то бежит по огороду, поднял крик. На крик этот высочил сосед Кирюхи Павло Кивенек и погнался за нами: вот-вот нагонит нас, но на наше счастье отскочила пуговица у него на портках, — портки упали, а он полетел прямо под кручу; разбил себе все лицо, подрался об терн. Этим только мы и спаслись.
30. Мне в то время сравнялось семнадцать лет, я имел право наниматься на любую работу. Я поступил на шахту Мордена саночником: работа тяжелая до без конца. Плати-