Думаю: как же это Он будет спрашивиать? И я пронаблюдал это и понял, что Учитель входил в особое состояние, при котором у Него пробуждались эти способности предвидения, ясновидения, озарения. Это все — измененные состояния сознания, как сейчас их называет наука, при которых и проявляются эти необычные свойства. Учитель работал с Природой, Он входил в состояние: Он Сам к этому пришел, Сам научился этому всему и через это Он «выходил». И меня эти способности привлекали больше, чем закаливание. Учитель меня никогда ни за что не ругал, если я не делал некоторые вещи: не обливался, не всегда голодаю.
Путь Учителя был непростой, Ему было очень тяжело, Он огорчался. Иногда по внешнему виду Он бывал как Иван Грозный. Я бы хотел показать Учителя в фильме как мудреца, как народного философа. Пусть будут даже тяжелые кадры, онижизненны. Я мечтал показать, но пока я не имею права, не могу. Сейчас Он у меня идет как последователь. Но я знаю Его и в другом аспекте. В Доме кино я покажу Его в другом — в тяжелом, в философском аспекте. Ведь судьба Учителя не проста, она по-своему трагична...
В жизни у меня были разные полосы: была свобода и было отсутствие свободы — тюрьма. Там я тоже был неугомонный, потому что я просвещал опасных людей, читал им лекции в камерах. Один из случ/аев в моей жизни перевернул все в моем мировоззрении. Многие меня любили, никто никогда меня не обижал даже в этих страшных условиях, ибо я все отдавал людям, что было у меня. Но был момент в моей жизни, когда я наверно должен был умереть.
Я сидел у себя в маленьком помещении — кругом леса, глушь, зима. И вдруг я слышу шум, крики: это люди шли, которым надо было, чтобы я расстался с жизнью. Они стали ломать двери, чтобы войти ко мне. Я понял, что никто не может мне помочь и что пришла смерть, и мне надо принять ее спокойно, мужественно: вспомнить друзей, думать о матери. И чтобы защититься от ударов, которые посыпятся на меня, я взял свою рукопись