зал ей так: «Вы знаете, что этого человека знает весь мир, и Он — единственное Лицо в этом мире, и Вам не простится это убийство. Природа себя проявила в этом единственном человеке». Врач отвечает: «Я же не могу так сделать, как вы просите. Поезжайте домой сейчас, а я подключу Москву — за разрешением, сама я не имею права отпускать Его». Был консилиум в Москве, решался вопрос: надо выписать Иванова из больницы другого спасения нет. Все понимали, что в таком возрасте, 77 лет, из этого положения нет другого выхода, как только гибель. Из Москвы приезжал потом на хутор мужчина, который участвовал в этом деле, и он рассказывал как там оно было.
Приезжаем к главврачу в Новошахтинск за Учителем, а он говорит: «Ребята, приезжайте за Ним завтра. Пока нет официального разрешения, но я уже знаю, что Его хотят отпустить». Утром на другой день мы приехали с Дмитрием Николаевичем на «Москвиче», привезли теплое одеяло, т. к. врачи не хотели отпускать Его голым и они беспокоились, чтобы Его хорошо укутали этим одеялом. Привезли Учителя домой, на хутор Боги, на одеяле — Он был очень плохой: исхудал, 48 кг вес, сердце работает с перебоями — состояние тяжелейшее и Учитель говорит: — Петро, оденься теплее и поезжай в Сулин за Яшкой, Я хочу видеть сына. Мороз стоял 42 градуса. И стал давать последние указания: — Когда Я умру, вынесите Меня на мороз чтобы Я стоял на морозе; выкопайте яму в Сулине, рядом с Ульяной Федоровной. Сами похороните — чтоб все сделали вы. В это время подходит к Учителю Саша Бреженев, Учитель лежал на диване, на кожаном, и говорит: «Учитель, Ты же пришел жить, а не умирать!» А Учитель ему ответил: — если так, тогда пошли! Стали поднимать Его с дивана, а за Него взяться же невозможно: тело не слушается. Ребята взяли Его под руки, а я ноги Ему переставляла — чтобы вывести Его на двор. И борьба за жизнь Учителя продолжалась двое суток: поставили в хате корыто, Учителя — в корыто и так Его обливали холодной водой каждый час или два. Он не успевал просохнуть. Как